надушенной бумаге изящным дамским почерком:
«Господин барон фон Мюнстер,
Вы совсем забыли вашу несчастную знакомую Строфокамиллу. Забыли, как нашли когда-то скромный приют в нашем доме, забыли наши задушевные беседы и прогулки по лунным аллеям. Ах, барон, пощадите бедную провинциалку. Мой милый Руперт, я прошу вас, приезжайте к нам сегодня к обеду, обещаю, что вы не будете разочарованы нашей кухней и погребом. Вас будет ждать ваша добрая и очень одинокая знакомая
Строфокамилла фон Линц»
После того, как к Руперту вернулось дыхание (а вернулось оно не раньше, чем через десять минут судорожных попыток поймать глоток воздуха), он исторг нечленораздельный рык, из которого лишь потихоньку стали вычленяться осмысленные слова:
— Какой домашний доктор!? Что за чушь!? Кому он там нужен? Изменник! Подлый изменник! Дезертир! Вернуть! Какая еще к дьяволу Стро… Фро?.. Немедля! Кто такая эта фон Линц?
Последние слова вперемешку с дикими ругательствами он изрыгал уже на лестнице, по которой летел к себе в комнату за походными сапогами. В комнате, однако, он оказался не один. На стуле у окна сидел и ждал его незнакомец. Тот самый незнакомец, который когда-то перехватил его у ворот Вены. Незнакомец первым делом показал барону перстень с императорской печатью (пыл Руперта сразу остыл на два градуса) и стал спокойно ждать, пока фон Мюнстер окончательно придет в себя.
10
11 июня, половина первого пополудни
— Барон, разрешите вас поздравить с успешным выполнением вашего первого задания. — Это незнакомец сообщил, когда увидел, что Руперт способен к более или менее спокойному восприятию информации и адекватному общению. — Откровенно вам скажу, вы справились настолько ловко и успешно, что любой профессионал позавидует. Теперь у нас есть свой человек в ближайшем окружении принцессы, а, следовательно, и ее дорогого папочки, короля Уильяма. Хельветский король безумно балует свою старшую дочь. Я думаю даже, что у принцессы есть свой личный ключ от королевских покоев. Вы просто бесподобно разыграли комедию вчера за обедом и сегодня за завтраком. Мои искренние поздравления.
— Ты… вы что, хотите сказать, что меня использовали просто для отвода глаз, — фон Мюнстер опять начал кипятиться, — только как камуфляж для того, чтобы подсадить вашего шпиона к дюку? Мне уже не надо вести разведку горных троп?
— Ну что вы, барон, Карла пока нельзя назвать нашим шпионом. Человек, известный вам как Карл Лотецки, конечно, не просто врач, он прошел м-м-м… определенную подготовку, но своего настоящего задания он еще не знает. Пусть пока внедряется, обживает, так сказать, жизненное пространство. Недельки этак через две мы его активизируем. Извините, барон, но мы будем вами немножко его пугать. Если Карл чересчур сильно увлечется ролью поклонника принцессы Манон и попытается забыть об интересах м-м-м… императора, вы ведь сможете попытаться его найти, не так ли? Вряд ли он будет сильно обрадован перспективой новой встречи с вами. Да, горные тропы. Это задание, безусловно, отменяется. Незачем изображать козла и ползать по горам, если уже готовую карту мы теперь получим прямо из королевского тайника.
Руперт уже справился с новым приступом гнева и обрел дыхание.
— Так император передо мной комедию играл? Зачем?
— Ну, барон, вы же неглупый человек, вспомните, император был один в кабинете, когда вас принимал?
Фон Мюнстер осекся. Да, конечно, там была Эделия, охотница до хельветской майолики, и там был Фихтенгольц, проваливший первую хельветскую кампанию. Значит, это не он, Руперт, был героем комедии. Здесь дурачили кое-кого другого. О, это было приятной новостью. Так ему и надо, подлецу и карьеристу. За что же, интересно, натягивали нос прекрасной Эделии?
— Что же, мое задание окончено? Я могу возвращаться домой? — спросил Руперт, очень рассчитывая на отрицательный ответ. И он его получил.
— Ни в коем случае, господин барон. Хельветские дела только начинаются. Император твердо настроен провести вторую кампанию против хельветов осторожно и осмотрительно, он не хочет нового провала. Мы ведем пока подготовительную работу и вы были ее частью. Очень нужной частью, позвольте вам сказать. И пока суть да дело, вы нужнее в другом месте. У меня для вас новые инструкции. Если, конечно, вас не очень мучает геморрой…
— Абсолютно не мучает, уверяю вас. Что император приготовил мне теперь?
— Для начала, барон, я попрошу вас продолжать свой путь в вашей карете. Как я понимаю, она вам нравится, — незнакомец смотрел чуть насмешливо. — Завтра после полудня вы пересечете хельветскую границу. Не думаю, что благородному рыцарю будут докучать пограничным досмотром. Через полчаса после пересечения границы вы увидите постоялый двор — узнаете по флюгеру, у них такая птичка необычная на флюгере. Вас там встретит человек, передайте ему карету. И кучера тоже вместе с каретой. Отдадите ему вот это, — незнакомец протянул Руперту половинку талера. Сломанная монета имела неровные зазубренные края. — У него должна быть вторая половина. — Фон Мюнстер почему-то вспомнил тюки, перекатывавшиеся в багажном отделении кареты. — После чего садитесь на своего жеребца, — прекрасный кстати у вас жеребец, где покупали?.. и следуйте на юг. Вас ждут в Вечном Городе.
— В Рим? — удивился барон.
— Да. Папа просил императора в личном письме, — (незнакомец подчеркнул голосом слово «личном»), — рекомендовать ему надежного дворянина для исполнения некоторых м-м-м… частных поручений. Вы же понимаете, господин барон, Его Святейшеству не всегда удается найти нужного человека в своем ближайшем окружении. Его двор несколько м-м-м… специфичен. Но христианские государи Европы, как правило, не отказываются помочь Папе. Вот тут, кстати, император выделил для вас средства на необходимые в путешествии расходы, — Hезнакомец извлек откуда-то из-под плаща тугой позвякивающий мешочек.
— Что мне предстоит делать в Риме? Я получу аудиенцию у самого Папы?
— Это вряд ли. Думаю, с вами будет непосредственно работать один из его доверенных кардиналов. Но если вы справитесь с заданием, то тогда Папа наверное захочет вас поблагодарить лично. У вас ведь есть, о чем поговорить с Папой?
Незнакомец уже поднялся, чтобы уходить.
— Постойте, как вас зовут? И кто вы? — остановил его вопросом фон Мюнстер.
— Ну помилуйте, барон, к чему эти частности. Называйте меня Гюнтером, если вам так угодно. Я простой слуга нашего императора. Работа несколько м-м-м… необычная, но, уверяю вас, ничего сверхъестественного. Чаще всего надоедливая повседневная рутина. Заботимся, знаете ли, о короне. Вы по-своему, а я по-своему.
Гюнтер шагнул уже к двери, но задержался и повернулся к Руперту: — У вас, я вижу, еще одно письмо есть? От дамы?
Руперт отдал ему письмо Строфокамиллы:
— Я не знаю ее. Понятия не имею, откуда и зачем это письмо
